Алхимические хроники - Страница 4

Впрочем, на остальную фауну мальчик реагирует гораздо живей, а уж на экспонаты гномьих, эльфийских, кентаврийских и человеческих культур — тем более. Раззадорившись искренним интересом принца к познанию окружающей реальности, я пришла в хорошее расположение духа. И захотела показать Ардену самые лучшие экспонаты своего музея.

Ах, да. Музей формально Королевский. Ладно, чего нам с королем делить? Пусть считает себя владельцем. А я всего лишь посторожу здесь, чтоб не пропало самое ценное…

— Так, значит, ты совсем не боишься гулять по ночам? — решилась я на последнюю провокацию, чтоб испытать степень заинтересованности ребенка в предстоящей экскурсии. — А если бы, к примеру, здесь, в музее, ты встретил оборотня?

— Но ведь вы же и есть оборотень, госпожа Ядвига, — разумно отвечает мальчик.

— Ой, да, я ж забыла. А как ты догадался? — с подозрением спрашиваю я.

— Во-первых, когда при нашей встрече вы испугались, то превратились в очень крупную рысь, во-вторых, у вас выросла шерсть и были очень большие зубы; а в-третьих, вы прыгали на четырех лапах. Вы всегда в полнолуние обращаетесь?

— Нет, я, знаешь ли, не обыкновенный оборотень, а двусущностное создание… Тебя твои дедушки-наставники как, натаскивают в теории магии? — Мальчик в ответ отрицательно покачал головой, и я, вдохновившись его незнанием, продолжила: — Это означает, что мое морфологическое поле нестабильно и переходит из состояния Ай в состояние Бу при любом чрезмерном эмоциональном состоянии. Стоит мне испугаться или рассердиться — сразу же превращаюсь… — вдохновенно вру я. — Так, это образец зодчества варваров, живущих далеко на севере, за Большим Буренавским Лесом. Редкий.

— Чем он знаменит?

— Собственно, тем, что его построили варвары. Они, знаешь ли, племена кочевые, стройками голову себе не забивают…

— А что это за строение? — мальчик делает два шага, чтобы подойти, прочитать табличку. Читает. Безукоризненно вежливо просит пояснить, что такое «обряды бога плодородия», зачем они совершаются, и, собственно, как.

Я, непроизвольно покраснев, мямлю что-то о том, что эти обряды проводятся весной, в полнолуние… Мальчик со вздохом разочарования констатирует, что на дворе лето, и, к сожалению, придется терпеть до следующего года, если он хочет увидеть искомое действо своими глазами.

Отвлекая чадо от вопроса, в чем специализация богов плодородия, я веду его в зал панорам.

Мальчик с жадным любопытством начинает рассматривать гномью шахту в разрезе. Пока он изучает все сто семьдесят восемь слоев и триста одиннадцать ответвлений, я успеваю сбегать, принести ключи от залов с более ценными экспонатами.

— Точно, не боишься? — на всякий случай спрашиваю я.

Мальчик отрицательно качает головой. Хороший мальчик, смелый мальчик.

* * *

Заходим в зал Утерянных Цивилизаций.

Помещение оформлено в желтых, янтарных и сердоликовых оттенках, символизирующих пески и барханы, в которых две с лишним тысячи лет назад потерялась империя Гиджа-Пент. Потомки гиджей, — вещаю я, отрабатывая жалкий золотой, уплаченный за экскурсию с сопровождением, — расселились по берегам Пентийского моря, основав новые государства, самым крупным из которых, дотерпевшим до наших дней, является эмират Эль-Джалад. Хотя, разумеется, нельзя и близко ставить мумии, скульптуры, а тем более глиняные горшки древних гиджей и современные эль-джаладские подделки под архаику. Еще подерутся, а ночному сторожу потом порядок наводить…

Арден, с возрастающим изумлением и восторгом, смотрит на мумию, помещенную в переливающийся магической аурой стазис. Мумия визжит, пробует вырваться, колотит в стенки стазиса.

— Кто это?

— Главный советник одного правителя, жившего полторы тысячи лет назад. Большой был оригинал — приказал сохранить своё тело с целью последующего оживления. Когда его откопали и привезли сюда археологи, неделю бегал по городу, искал мага, чтобы, значит, его оживили. Беременные женщины были очень недовольны. Хотя он и предлагал несметные сокровища за услугу оживления…

— Сокровища? — спрашивает мальчик. Его восхищенные глаза отражают блики и свечение магического защитного полога.

— Да, зарыты, говорит, сокровища на севере пустыни, там, где начинаются отроги Южного Шумерета, под камнем, подобным верблюдице, неподалеку от Радужного водопада… Короче, если уговоришь придворного мага на эксперимент по оживлению, у тебя есть большой шанс разбогатеть. Да, кстати — твое высочество, не трогай, пожалуйста, руками вон то опаловое ожерелье.

— Проклято? — потеряв от изумления голос, сдавленным шепотом спрашивает мальчик.

— Нет, просто оно лежит на хлипкой подставке, которая постоянно ломается.

Идём дальше. Здесь образцы эльфийской культуры.

Гобелены, будто сотканные из солнечных и лунных нитей, белые стволы деревьев, образующих ажурные беседки над серебряной водой бьющего из-под земли ключа, скульптуры — настолько правдоподобные, что кажется, сейчас заговорят…

— Ах… — вздыхает малолетний принц в восхищении. — Как жаль, что эльфы вдруг ушли из нашего мира! Интересно, почему?

— Покажу зал Подделок, поймешь. Эльфы — они ведь тоже каким-то боком люди… Ну, ты понимаешь — бегают на двух лапах, верхние используют для труда, письменность изобретают, все такое прочее… И жутко обижаются, когда кто-то их творения копирует, да без должного тщания и вдохновения!

Мне один знакомый маг рассказывал, — поделилась я с принцем сплетней давно минувших дней, — что эльфы-де обиделись на то, что их магию уважать перестали, к советам прислушивались вполуха, а потом вообще — смеяться начали. Какой-то король принародно объявил себя эльфом да как-то себя скомпрометировал, а перед эльфийскими кланами извиняться отказался. Короче, кто их, эльфов, теперь поймет?