Алхимические хроники - Страница 247

247

— Да я расправлюсь фуршетом с любым Рупем! И Карвинтием в придачу!.. Я зафондю им фундуком по финикам! Пусть только попробуют не проглотить! А когда я выкопаю… выкопаю… — Напа, произнеся свое любимое слово несколько раз, вдруг начала возвращаться в привычное спокойное состояние. Выпрямилась, будто бы даже подросла (на четверть осьмушки дюйма) и гордо поклялась: — Да, я выкопаю. И прославлю лопаты клана Кордсдейл на весь Алхимический мир. Но ты, Далия, у меня смотри! — погрозила гномка научной предводительнице. — Чтоб никаких шашней в шахте!

— Ни за что, — клятвенно пообещала мэтресса.

* * *

1. Часы, зубы и принцы

Труды во благо Университета

Самими яркими впечатлениями семнадцатого дня хлопотного месяца Паруса для Далии стали золотые локоны господина Джиобарди.

Прическа «Дитя природы» стала популярна среди столичных адептов моды перед Новым годом. Чтобы обрести мелкие кудри, модницы накручивали пряди на тонкие деревянные палочки и спали сидя; особым шиком считалось увенчать конструкцию из разметавшихся локонов золотой пудрой — если, конечно, вам не повезло родиться блондином, а аптекари, торгующие соответствующей краской, разбогатели прямо-таки неприлично.

Господин Джиобарди, каким его запомнила Далия — их когда-то случайно познакомил Фриолар, да и дочери Джиобарди и Пионы иногда заглядывали в «Алую розу» — явно стал обладателем роскошной шевелюры против своей воли. Мэтресса еще, было, подумала, что довольно-таки странно — носить в такой жаркий день плотный бархатный берет, но отнесла сию странность на счет рассеянности и забывчивости, которая была свойственна господину советнику во всех делах, не имеющих отношение к золоту и другим драгоценным субстанциям. А потом подал сигнал расположенный на краю стола хрустальный «глаз»; Джиобарди подскочил, сорвал головной убор, с почтением ответил на несколько вопросов, заданных невидимым собеседником — а Далия испытала культурный шок, когда по плечам тайного советника рассыпались золотые витые локоны.

— Э-э… Дочери уговорили изменить имидж, — смущенно объяснил Джиобарди, поняв, что его страшная тайна открыта. — А жена запретила стричься, она, видите ли, считает, что короткая стрижка хороша только для извозчиков, да, может быть, для овец — но им деваться некуда…

Контраст между сухим, сдержанным, в высшей степени благочинным обликом тайного советника, всю жизнь укладывающегося точно в строки дебета и кредита, и буйными, прямо-таки живыми золотыми локонами, вольготно разметавшимися сияющим ореолом вокруг длинного, немного кислого лица, был столь разительным, что Далия против своей воли смотрела — и молчала. Здесь следует учесть, что господин Джиобарди был полной противоположностью своей супруге, госпоже Пионе. Насколько та была пухленькой и жизнерадостной, настолько же ее муж был тощий и отстраненно-мрачный. Может быть, сказалась служба в Министерстве Золота, где господин Джиобарди дослужился до чина тайного советника — Далия всегда считала, что нет более безрадостного занятия, чем подсчет чужих прибылей. Может быть, сыграл свою роль факт женитьбы на неунывающей даме, обремененной жутким количеством сестер, кузин и подруг, может быть, пятеро дочерей натренировали папеньку Джиобарди не ждать радостей от Судьбы… В любом случае, если верить Фриолару, под непрезентабельной внешностью и чопорным нарядом в темных, немарких тонах, билось золотое сердце. Но вот золотые локоны…

— Ну, давайте ваше прошение, — нетерпеливо протянул руку казначей. — Сколько просит мэтр Григо на этот раз?

Вырвав из рук впавшей в ступор Далии официальный пергамент, господин Джиобарди коротко его просмотрел, потом — ибо заметил, как его собеседница забыла моргать и дышала с перерывами, впечатленная эстетическим эффектом, тайный советник в сердцах прошипел ругательство и принялся натягивать опостылевший берет. Когда золотое роскошество скрылось из виду, — только тогда — Далия отмерла.

— И на что ваш ректор планирует потратить деньги? Башенные часы? Хмм… — господин Джиобарди достал из шкафа солидный гроссбух, пролистал, подсчитал, возмутился: — Это будут внеплановые траты!

— Понимаете, господин советник, наши часы испортились по воле богов…

— И почему боги никогда не советуются с Министерством Золота, когда изъявляют свою волю? Нет, мэтресса, — после хаотичного щелканья счетами, сухо ответил Джиобарди. — Боюсь, должен разочаровать вас и отказать в дополнительном финансировании.

Мэтресса была морально готова к отказу, поэтому сразу же после реплики казначея прижала к носику платочек и зашмыгала. Так как в тонкое полотно была завернута нарезанная луковица — эффект не замедлил воспоследовать.

— Ну, мэтресса, не плачьте…

— Я не пла… ааа… чу… — натурально всхлипнула Далия. — Со…ооооо… всем…

— Сударыня, да успокойтесь же… — не выносивший женских слез Джиобарди, самоустранившийся от проблем воспитания отец пяти дочерей и безалаберный любящий дед девяти внучек, подскочил и суетливо начал искать, чем бы даму успокоить. Нашелся графин — но пустой. После нескольких безуспешных попыток как-то воздействовать словами и убеждениями, Джиобарди сорвал с головы берет и начал овеивать всхлипывающую мэтрессу, как опахалом. Реакция последовала! Далия опять впала в ступор, заворожено следя за жизнью золотых извилистых «змеек» и соображая, как соотносятся постная физиономия господина Джиобарди и предписанная жертвам моды, в дополнение к вьющимся локонам, эльфийская живость в общении с противоположным полом.

247