Алхимические хроники - Страница 176

176

А еще в библиотеку Университета пришли дневниковые записи пропавшей экспедиции мэтра Симона. Мэтр Симон в свое время — больше пятидесяти лет тому назад — считался признанным авторитетом в области этнографии, истории и культуры утраченной Империи Гиджа-Пент. Империю потеряли два с лишним тысячелетия назад, когда земли Гиджы начали заносить пески. Правда, потомки древних гиджей спаслись, расселившись по берегам Пентийского моря, и основали новые государства. Страны, как должно, враждовали между собой, делали подлые подарки в виде деревянных коней или яблок с неясным предназначением, активно поджигали города соседей, — и отступали перед надвигающимися песками, тем самым создавая рай земной для будущих археологов.

В один прекрасный день почтенный гиджапентолог не устоял перед идеей организовать экспедицию в сердце пустыни Эль-Джаладского Эмирата, чтобы откопать там таинственный город мифического царя Тиглатпалассара. Мэтр-энтузиаст был уверен, что где-то в песках и барханах эльджаладской пустыни таковой заброшенный город имеется, а если не город, то остатки поселения, а если не остатки поселения, так хоть гробница, а если не гробница — так хоть что-нибудь да найдется, стоит хорошенько поискать! Вооружившись этой благой идеей, мэтр Симон отправился в коварные пески, и вот, спустя полвека, вернулся. В некотором, обобщенно-теоретическом смысле слова. По крайней мере, вернулись в родные университетские стены очки мэтра Симона, нечто черное, что было его рабочей мантией, ремешки его сандалий, а также лопаточка и кисточка, которыми почтенный мэтр пользовался для археологических раскопок… И самое главное — вернулись дневники, которые мэтр Симон вёл на протяжении пяти лет скитаний в поисках пропавшего, погребенного под пустынями города.

Университет, мужественно утерев скупую алхимическую слезу, готовился устроить в стенах библиотеки небольшую экспозицию в память деяний коллеги.

Остальную часть новых поступлений составили недавно выпущенные издания — и местной, университетской книгопечатни, и присланные ллойярдскими, буренавскими, брабансскими, иберскими и фносскими коллегами. Диссертации, монографии, толстые солидные научные журналы, сборники тезисов, бесчисленные «К вопросу о…», «В замечание к…» и «В дополнение к комментариям относительно…». А в довесок — скромные брошюрки, в которых преподаватели Высшей Школы Мандаринов Империи Ци делились с алхимиками соседних королевств поэтическими впечатлениями о науке и мироустройстве.

Прослышав от госпожи Гиранди, секретаря ректора, об этом роскошестве, которое ждет инвентаризации и каталогизации в недрах библиотеки, мэтресса Далия не поленилась встать пораньше, подбить Напу на эксперимент с часами, и вот теперь…

Далия прытко вбежала в читальный зал и остановилась на пороге. Библиотечному сторожу, который проковылял следом, показалось, что мэтресса плотоядно облизывается. Гринч почесал сонные глаза: нет, показалось. Мэтресса просто довольно улыбалась и сверкала глазками. Гринч судорожно зевнул — спать хотелось невыносимо; он же был уверен, что до начала трудового дня часа два, а то и три…

Читальный зал представлял собой большое, просторное помещение высотой в два этажа. Нижняя часть зала была занята двумя рядами столов — солидных, основательных, сработанных из темного прочного дерева и затянутых официальным зеленым сукном. Вдоль стен выстроились ряды стеллажей — со словарями, учебниками, справочниками, подшивками периодики, а также с тематическими выставками — гербариями, энтомологическими коллекциями и прочими околонаучными картинками. Те стеллажи, которые не помещались вдоль стены, выполняли роль своеобразных ширм, отгораживая ниши на одно-два читальных места для особо привилегированных посетителей. Практически все вертикальные поверхности помещения использовались для демонстрации красочных сообщений на тему «Ими гордится Алхимия», «Величайшие открытия современности», «Лауреаты Королевской Ежегодной Премии», а также — ведь Университет был не только рассадником знаний, но и оплотом воспитания подрастающего поколения: «Их разыскивает Министерство Спокойствия королевства Кавладор» и «Сообщи о нелегальном некроманте — и покойся с миром!»

В центре противоположной от входа стены со всем возможным величием и достоинством располагался огромный камин. В зимнее время — весьма полезное средство отопления, а летом — постоянный источник забот для Гринча, его сменщика и библиотечных уборщиц. Почему-то из каминной трубы всегда сыпалась зола; Гринч убеждал директора библиотеки увеличить расходы на трубочиста, но пока особого успеха не достиг. Вот и сейчас, войдя в читальный зал, Гринч первым делом бросился проверять, много ли золы нападало за ночь.

Слева и справа от камина поднимались лесенки на узкую галерею, опоясывающую читальный зал приблизительно на высоте первого этажа. Выше поднимались высокие стрельчатые окна; если же пройти по галерее кругом, мимо каталожных шкафчиков, бюстов основателей университета, портретов царствующих особ, доспехов, оружия и прочего, свидетельствующих о героической истории страны-университетовладелицы, можно было попасть в так называемый Высокий зал. Высокий зал, как сообщали каждый год студенты только что поступившим первокурсникам, был предназначен для Очень Высоких Особ, которые иногда посещали университетскую библиотеку по старой памяти. Хотя, если придираться к словами… Принца Роскара — очень видного представителя правящей династии, в Университет невозможно было заманить не то, что калачом — даже обещанием торжественного банкета. Правда, его младшая сестра, принцесса Ангелика, иногда снисходила до визита в высшее учебное заведение, появлялась, как ясное солнышко над дождливыми ллойярдскими долинами, внимательно прочитывала жалобы, просматривала представленные для широкой публики экспозиции и сообщения… В Высоком зале, постоянно готовом для приема короля или любого члена королевской семьи, были низкие потолки, удобнейшие кресла, яркие осветительные шары, собственный камин и даже бар с настоящим брабансским коньяком.

176